меланхлайнов⁷. На крышах особенно победоносных воинов было до десятка выбалушенных трофеев. Дым от тяжелых бронзовых котлов, где томилось мясо, утолял вонь гнили. Кочевой город казался пустым.

Фоант едва заметно кивнул и приложился к кубку. Зеленые глаза все еще пылали, но время добавило серебра в волосы и лишнего сала под кожу. От него до сих пор поражало силой и зверским духом. Фоант искоса поглядывал на сваи вокруг шатра Амаги. Это были вожди из состояния врага, некоторые хотели договориться и сдаться в плен. Фоант готов был принять их поражение. Но Амага сказала орде, что Таргу нужна их кровь. Тогда бог будет продолжать им победы. Пьяное от боя войско как конь на полном ходу: его уже невозможно остановить. Вождей принесли в жертву золоченому божку. Фоант смолчал, но затаил обиду. Она и сейчас была в его опасных, словно весенний лед, глазах. Но Амага видела и другое — жажду и нетерпение, обжигавшие его кожу даже сквозь медвежью шкуру. Сегодня она пообещала осуществить все его желания. И в темных зрачках Фоанта застыла тоска, словно он смотрел на нее и стремился найти девочку, танцевавшую когда-то в святилище Девы.

Амага остановилась у сложенного из камней повышения и посмотрела на запад. Горизонт залило красным, словно оттуда надвигалась большая кровавая волна.

Высоко в небе тонким серпом застыла луна. Рядом блестела звезда Девы. Губы

Амаги выгнулись в кривой ухмылке. В конце концов оракул с ее детства был прав: она стала царицей в далекой земле.

Амага вытащила из-под шкуры зеркало-погремушка и сбросила руку вверх.

Металлический звон раздался над стоянкой. Одна за другой из возов, окружавших

ее шатер, начали выходить обнаженные девушки. Их запястья и лодыжки украшали металлические колокольчики. Соски и ладони краснели от кны. Бесчисленные косы струились тонкими телами. На коже чернела татуировка — змееная богиня в кругу — знак того, что девушки были «дочками» Девы.

Когда Амага покинула храм Таврополы, то узнала историю Спящей

Богини. Она родила эту землю, а потом уснула, усыпленная обещаниями молодого сильного бога с севера. Он предал ее, а сон стал путами. Он был врагом, хотел получить ее владения, а она не могла проснуться и тяжело страдала, что не способна защитить рожденную ею землю. «Или просто не хотела просыпаться?» — со злорадством думала Амага, но питомцам не озвучивала. Для них Дева была сильной богиней, способной защитить и отомстить. Амага нуждалась в любви и безоговорочной вере «дочек» в свою богиню и ее жрицу.

Желание Таврополы таки сбылось: она стала жрицей Девы, хоть и на собственных условиях.

Амага во второй раз встряхнула погремушку. Из шатра вышли четыре ее личные охранницы. Лица женщин были разрисованы кной, а губы синели от древнего яда. Вместе с клятвой верности они выпили настой аконита, который иссушил их матки и языки и тем самым привязал только к одному ребенку и одной матери — царице.

Амаги. Женщины поставили на повышение высокий паланкин. За ними из шатра выполз Сакатево. Годы согнули его еще сильнее. Он тянул ногу и, стремясь сохранить равновесие, изо всех сил махал культей.

Медленно, как змея, сбрасывающая кожу, Амага спустила шкуру медведя и на миг замерла, давая себя рассмотреть. Языки очагов облизали ее гладкую, смазанную бараньим жиром кожу. Волосы достигали ягодиц и были цвета ночного неба. Девушки затрясли колокольчиками и запричитали, приветствуя свою жрицу.

Она подошла к паланкину и стянула тонкую эллинскую ткань. В Золотой

Колыбели сидел Тарг. Соляное тело едва проступало под наслоениями золотой фольги. Амага специально больше всего подносов клеила на лицо, но так и не смогла стереть обвинительного, страдальческого изгиба его губ.

— Крестное локно! — произнес Сакатево и протянул ей нож. Дочери Девы смолкли. К паланкину вывели пленника. Юноша был не старше Амаги, имел темные волосы и нежную оливковую кожу. Амага коснулась его щеки, а затем быстро и точно перерезала горло. Одна из девушек подставила скифосу, куда полилась темная кровь. Амага переняла сосуд и вылила содержимое на статую Тарга.

«Дочки» громко выдохнули. Кровь затекла в щели между золотыми пластинами, смешалась с солью и закапала из Золотой Колыбели. Амага подставила керамический килик и собрала священную жидкость. Каждая девушка получила свой дар — кровавую точку во впадинке между ключицами. Затем снова забили барабаны. На лужайку вышли лучшие воины и древние соратники Фоанта. Их распирала жажда. Они пришли получить свое — нагло забранное у них имущество. Этой ночью каждый мог покрыть столько женщин, сколько ему станет силы. Все «дочки» до того, как

Амага забрала их служить Деве, были рабами военачальников Фоанта и хотя на эту ночь должны были вернуться к их горячим объятиям.

Со стороны орды донесся веселый шум. Там тоже начался праздник. Амагу накрыла тень.

— Ночь Девы для всех. — От Фоанта пахло перекислым кобылиным молоком. Он так и не научился пить вино. — Это твой шанс наконец-то унести сына.

— Он окунул пальцы в священную, залитую кровью соль и положил руку на бедро.

Амаги. Та почувствовала его дрожь, облизала сухие губы и улыбнулась.

— Я только жрица, Фоант. Тебе нужно много женщин и много сыновей, чтобы после каждого сражения у тебя все еще были наследники.

Вокруг содрогались обнаженные тела. Во главе у Фоанта выступил пот. Человек неловко склонился и подвинул руку еще дальше. Дыхание Амаги стало глубже.

Она слишком долго ждала этого мгновения. Они спустились на медвежью шкуру.

— Может, хватит крови? Милостью Тарга я царь. Наше племя процветает, мы имеем достаточно пастбищ и воинов, чтобы защищать границы. Орда слышит твой голос.

Разве не пора насладиться тем, что и другие женщины?

— Милостью нашего бога? — Амага посмотрела на Золотую Колыбель. -

Моей милостью, Фоант, Тарг уже десять лет как мертвый.

— Забудь о нем, маленькая жрица.

Амага запрокинула голову, содрогаясь от поцелуев Фоанта. В небе пылала звезда Девы. Она словно смеялась над ее бессилием. Кровавая соль на статуе Тарга сверкнула в ее лучах.

— Слишком поздно, — зашептала Амага прямо в ухо Фоанта. — Он приходит в мои сны каждую ночь. Смотрит своими большими глазами.

— Торг? — не